Неточные совпадения
Туровцын
сидел с
кружкой питья на высоком диване в бильярдной, и Степан Аркадьич с Вронским о чем-то разговаривали у двери в дальнем углу комнаты.
Княгиня Мягкая
сидела посередине между обоими
кружками и, прислушиваясь, принимала участие то в том, то в другом.
В тени молодых березок был разостлан ковер, и на ковре
кружком сидело все общество.
Он
сидит подле столика, на котором стоит
кружок с парикмахером, бросавшим тень на его лицо; в одной руке он держит книгу, другая покоится на ручке кресел; подле него лежат часы с нарисованным егерем на циферблате, клетчатый платок, черная круглая табакерка, зеленый футляр для очков, щипцы на лоточке.
— Я, знаете, человек холостой, этак несветский и неизвестный, и к тому же законченный человек, закоченелый человек-с, в семя пошел и… и… и заметили ль вы, Родион Романович, что у нас, то есть у нас в России-с, и всего более в наших петербургских
кружках, если два умные человека, не слишком еще между собою знакомые, но, так сказать, взаимно друг друга уважающие, вот как мы теперь с вами-с, сойдутся вместе, то целых полчаса никак не могут найти темы для разговора, — коченеют друг перед другом,
сидят и взаимно конфузятся.
Дня через два он вышел «на люди», —
сидел в зале клуба, где пела Дуняша, и слушал доклад местного адвоката Декаполитова, председателя «
Кружка поощрения кустарных ремесел».
Солидный, толстенький Дмитрий всегда
сидел спиной к большому столу, а Клим, стройный, сухонький, остриженный в
кружок, «под мужика», усаживался лицом к взрослым и, внимательно слушая их говор, ждал, когда отец начнет показывать его.
На козлах
сидел, вытянув руки, огромный кучер в меховой шапке с квадратным голубым верхом, в санях — генерал в широчайшей шинели; голову, накрытую синим
кружком фуражки, он спрятал в бобровый воротник и был похож на колокол, отлитый из свинца.
В университете Райский делит время, по утрам, между лекциями и Кремлевским садом, в воскресенье ходит в Никитский монастырь к обедне, заглядывает на развод и посещает кондитеров Пеэра и Педотти. По вечерам
сидит в «своем
кружке», то есть избранных товарищей, горячих голов, великодушных сердец.
Европейцы
сидят большую часть дня по своим углам, а по вечерам предпочитают собираться в семейных
кружках — и клуб падает.
Сзади Эйноске
сидели на пятках двое слуг, один с чайником, другой с деревянной лакированной
кружкой, в которой был горячий рис.
Там высунулась из воды голова буйвола; там бедный и давно не бритый китаец, под плетеной шляпой, тащит, обливаясь потом, ношу; там несколько их
сидят около походной лавочки или в своих магазинах, на пятках, в
кружок и уплетают двумя палочками вареный рис, держа чашку у самого рта, и время от времени достают из другой чашки, с темною жидкостью, этими же палочками необыкновенно ловко какие-то кусочки и едят.
Печка истопилась, согрелась, чай был заварен и paзлит по стаканам и
кружкам и забелен молоком, были выложены баранки, свежий ситный и пшеничный хлеб, крутые яйца, масло и телячья голова и ножки. Все подвинулись к месту на нарах, заменяющему стол, и пили, ели и разговаривали. Ранцева
сидела на ящике, разливая чай. Вокруг нее столпились все остальные, кроме Крыльцова, который, сняв мокрый полушубок и завернувшись в сухой плед, лежал на своем месте и разговаривал с Нехлюдовым.
Она
сидела подле лампы и с засученными рукавами над загоревшими красивыми и ловкими руками перетирала и расставляла
кружки и чашки на постланное на нарах полотенце.
Вечером, после ужина, я пошел посмотреть, что он делает. Дерсу
сидел, поджав под себя ноги, и курил трубку. Мне показалось у него так уютно, что я не мог отказать себе в удовольствии погреться у огня и поговорить с ним за
кружкой чая.
В ресторане за каждым столом, сплошь уставленным графинами и бутылками,
сидят тесные
кружки бритых актеров, пестро и оригинально одетых: пиджаки и брюки водевильных простаков, ужасные жабо, галстуки, жилеты — то белые, то пестрые, то бархатные, а то из парчи.
Для вящей убедительности на виньетке были изображены три голых человека изрядного телосложения, из коих один стоял под душем, другой
сидел в ванне, а третий с видимым наслаждением опрокидывал себе в глотку огромную
кружку воды…
Эго ощущение было так сильно и так странно, что мы просто не знали, что с ним делать и куда его пристроить. Целой группой мы решили снести его к «чехам», в новооткрытую пивную… Крепкое чешское пиво всем нам казалось горько и отвратительно, но… еще вчера мы не имели права входить сюда и потому пошли сегодня. Мы
сидели за столами, глубокомысленно тянули из
кружек и старались подавить невольные гримасы…
Для этого надевают на утку хомутик и привязывают ее на снурке к колышку, с
кружком для отдыха, посреди какой-нибудь лужи, и не в дальнем расстоянии ставят шалаш, в котором
сидит охотник.
Кружок своих близких людей она тоже понимала. Зарницын ей представлялся добрым, простодушным парнем, с которым можно легко жить в добрых отношениях, но она его находила немножко фразером, немножко лгуном, немножко человеком смешным и до крайности флюгерным. Он ей ни разу не приснился ночью, и она никогда не подумала, какое впечатление он произвел бы на нее,
сидя с нею tête-а-tête [Наедине (франц.).] за ее утренним чаем.
Розанов перешел к
кружку, где раздавался голос Лобачевского. Здесь
сидел Илья Артамонович, Пармен Семенович и еще несколько человек.
Родион Антоныч, не теряя из виду управительского
кружка, зорко следил за всеми, особенно за Братковским, который все время
сидел в комнате, где была Нина Леонтьевна, и только иногда показывался в зале, чтобы быть на виду у генерала на всякий случай.
Самовар вскипел, мать внесла его в комнату. Гости
сидели тесным
кружком у стола, а Наташа, с книжкой в руках, поместилась в углу, под лампой.
Соберемся мы, бывало, в
кружок, поставит нам жена браги, и пошел разговор, старцы эти были народ хошь не больно грамотный, однако из этих цветников да азбуков понабрались кой-чего;
сидит себе, знай пьет, да кажный глоток изречением из святого писания будто закусывает, особливо один — отцом Никитой прозывался.
Часов в 11-ть утра Володя Козельцов
сидел в
кружке батарейных офицеров и, уже успев немного привыкнуть к ним, всматривался в новые лица, наблюдал, расспрашивал и рассказывал.
Вследствие его и досады, порожденной им, напротив, я даже скоро нашел, что очень хорошо, что я не принадлежу ко всему этому обществу, что у меня должен быть свой
кружок, людей порядочных, и уселся на третьей лавке, где
сидели граф Б., барон З., князь Р., Ивин и другие господа в том же роде, из которых я был знаком с Ивиным и графом Б. Но и эти господа смотрели на меня так, что я чувствовал себя не совсем принадлежащим и к их обществу.
Увар Иванович лежал на своей постели. Рубашка без ворота, с крупной запонкой, охватывала его полную шею и расходилась широкими, свободными складками на его почти женской груди, оставляя на виду большой кипарисовый крест и ладанку. Легкое одеяло покрывало его пространные члены. Свечка тускло горела на ночном столике, возле
кружки с квасом, а в ногах Увара Ивановича, на постели,
сидел, подгорюнившись, Шубин.
Казачки еще не начинали водить хороводы, а, собравшись
кружками в яркоцветных бешметах и белых платках, обвязывающих голову и глаза,
сидели на земле и завалинках хат, в тени от косых лучей солнца, и звонко болтали и смеялись.
Вдоль стены на лавке
сидели трое проезжих; один из них, одетый в лисью шубу, говорил с большим жаром, не забывая, однако же, подливать беспрестанно из ендовы в свою дорожную серебряную
кружку.
Несколько таких раколовных снастей закидываются по местам глубоким, тихим и крутоберегим, поближе к берегу, где всегда бывает множество рачьих нор; через полчаса на каждом
кружке будут
сидеть и кушать по нескольку раков; остается легонько вынимать
кружки и собирать добычу.
Вот, одним словом, до чего дошло. Несколько уж лет сплошь я
сижу в итальянской опере рядом с ложей, занимаемой одним овошенным семейством. И какую разительную перемену вижу! Прежде, бывало, как антракт, сейчас приволокут бурак с свежей икрой; вынут из-за пазух ложки, сядут в
кружок и хлебают. А нынче, на все три-четыре антракта каждому члену семейства раздадут по одному крымскому яблоку — веселись! Да и тут все кругом завидуют, говорят: миллионщик!
Свободный день я провел у моих провинциальных друзей и явился в
Кружок к восьми часам, ко второму звонку, когда зал был полон и все
сидели на местах, боясь пропустить Никитина.
На завалине перед избою
сидел старик лет шестидесяти; он чертил по земле своим подожком и слушал разговоры ямщиков, которые, собравшись в
кружок, болтали всякую всячину, не замечая, что проезжий барин может слышать все их слова.
Тит что-то кричал, шум усиливался, слышался смех и школьнические выходки. Собрание очевидно расстраивалось. Москвичи и кое-кто из местных стали расходиться. Несколько человек из
кружка прошли в ту комнату, где мы
сидели…
Один стал в дверях спиною к костру и, заложив руки назад, стал рассказывать что-то, должно быть очень интересное, потому что, когда Самойленко подложил хворосту и костер вспыхнул, брызнул искрами и ярко осветил сушильню, было видно, как из дверей глядели две физиономии, спокойные, выражавшие глубокое внимание, и как те, которые
сидели в
кружок, обернулись и стали прислушиваться к рассказу.
Попробовал ходить по камере — странно, что ходит. Попробовал
сидеть — странно, что
сидит. Попробовал выпить воды — странно, что пьет, что глотает, что держит
кружку, что есть пальцы, и эти пальцы дрожат. Поперхнулся, закашлялся и, кашляя, думал: «Как это странно, я кашляю».
Там
сидели большею частию иностранцы, важно покуривая свои глиняные трубки и опорожнивая глиняные
кружки.
Ничипоренко во все это время или
сидел в своем номере, или гостевал у брата известного Василия Кельсиева, студента Ивана Кельсиева, необыкновенно доброго и чистого сердцем юноши, более известного в московских студенческих
кружках под именем доброго Вани.
Мы
сидели среди могил, в тени густых кустов. Человек говорил сухо, деловито и весь, насквозь, не понравился мне. Строго расспросив меня, что я читал, он предложил мне заниматься в
кружке, организованном им, я согласился, и мы расстались, — он ушел первый, осторожно оглядывая пустынное поле.
За чаем он кратко рассказал о себе: сын черниговского кузнеца, он был смазчиком поездов на станции Киев, познакомился там с революционерами, организовал
кружок самообразования рабочих, его арестовали, года два он
сидел в тюрьме, а потом — сослали в Якутскую область на десять лет.
Беккер снял уже костюм, но был еще в рубашке и,
сидя на стуле, прохлаждал себя
кружкою пива.
— Представьте себе, — говорила старушка, высоко поднимая свои седые брови, — я член Красного Креста, раз захожу с
кружкой к этому ужасному попу… На крыльце меня встречает пьяный дьячок, вхожу в комнату, и представьте — этот Андроник
сидит на диване в одном жилете и играет на гитаре. Мне сделалось дурно, и я плохо помню, как выбралась на улицу… Согласитесь, что это ужасно, ужасно!!.
Он застал всё общество, оставленное им поутру, на террасе; все, и Надежда Алексеевна между прочими,
сидели в
кружке около мужчины лет тридцати двух, смуглого, черноволосого и черноглазого, в бархатной куртке, с небрежно повязанным красным платком на шее и гитарою в руках.
Родов, обычаев боярских
Теперь и следу не ищи,
И только на пирах гусарских
Гремят, как прежде, трубачи.
О, скоро ль мне придется снова
Сидеть среди
кружка родного
С бокалом влаги золотой
При звуках песни полковой!
И скоро ль ментиков червонных
Приветный блеск увижу я,
В тот серый час, когда заря
На строй гусаров полусонных
И на бивак их у леска
Бросает луч исподтишка!
Атаман Хлопко-Косолап
сидит на колоде. Перед ним есаул Решето. Другие разбойники стоят или
сидят отдельными
кружками.
— А ты, Милов, чего ждёшь? Делать тебе нечего на земле, бери
кружку, айда по миру и собирай на памятники нам! Только гляди, чтобы мне — конный! Другие как хотят, а я желаю верхом на чугунном коне в веках
сидеть! И чтобы надпись золотом: на сего коня посажен деревнею Большие Гнезда Алексей Дмитриев Шипигусев за добрые его дела вплоть до конца веков!
Я
сижу дома в
кружке добрых знакомых, болтаю, смеюсь; нужно съездить к больному; я еду, делаю, что нужно, утешаю мать, плачущую над умирающим сыном; но, воротившись, я сейчас же вхожу в прежнее настроение, и на душе не остается мрачного следа.
Хвалынцев заметил, что очень многие за разрешением спорных вопросов обращались к Чарыковскому, который
сидел в самой отдаленной комнатке, среди очень небольшого и тесного
кружка. Чарыковский вообще говорил мало и держал себя весьма сдержанно, но все, что произносил он, носило скорее характер кратких и окончательных приговоров, чем споров и рассуждений.
В другом углу стоял стол, за которым
сидели игравшие в карты; на нем — глиняный кувшин и такие же две
кружки; у стола — два табурета; вдоль стены — скамья.
Топорков, в ожидании чая, просидел минут десять.
Сидел он и глядел на педаль рояля, не двигаясь ни одним членом и не издавая ни звука. Наконец отворилась из гостиной дверь. Показался сияющий Никифор с большим подносом в руках. На подносе, в серебряных подстаканниках, стояли два стакана: один для доктора, другой для Егорушки. Вокруг стаканов, соблюдая строгую симметрию, стояли молочники с сырыми и топлеными сливками, сахар с щипчиками,
кружки лимона с вилочкой и бисквиты.